Всюду — мерзкие хари, как будто на свете одни
Продавцы и продукты, и мяса холодного стружки.
Словно головы рыбьи, безмолвные падают дни,
Оставляя на память свои серебристые тушки.

Я сказал: “Магазин — как старинная драка течет,
Где лохматые женщины бьются в косматом порядке!”
Серебристая тушка положена в сетку — и вот
Золотистый бульон заплескался в эмалевой латке…

Золотистый бульон! Где же ты, золотистый бульон?
До рассвета еще эту очередь заняли мойры.
И, обруганный грязно, обсчитанный гнусным жульем,
Тимофей воротился с авоськой мороженой мойвы…